tore the curtains down, windows open now, make a sound
харви колфилд, 31
человек; преподаватель в университете; armie hammer
[7.04.1987]
харви – идеален, словно принц из диснеевского мультика.
только сказка превращается в страшилку.
вспышка.
харви пять лет. у него практически нет друзей, но есть мама, которая заменяет ему весь окружающий мир. мама, которая вяжет ему тёплые свитера на зиму с инициалами; которая готовит самую вкусную на свете лазанью. пусть харви никогда не пробовал чужую еду, но он уверен, что его мама готовит лучше всех.
есть ещё карен. ей всего три, но мама говорит, что она проклятая. она часто смотрит в одну точку или следит глазами за только видимым ей объектом и бубнит что-то под нос. иногда харви боится карен, потому что глаза у неё странные, нечеловеческие.
харви неинтересно с сестрой. харви хочет играть с другими ребятами в футбол, но мама запрещает, потому что «это слишком опасно».
слишком опасно гулять одному.
слишком опасно забираться на стул.
слишком опасно прикасаться к проводам.
слишком опасно выходить из дома.
слишком опасно становиться таким, как отец.
харви помнит его смутно, и, если бы ни фотографии, наверняка бы черты лица стёрлись из памяти. отец любил жизнь, свою жену и детей, выпечку и смотреть американский футбол. ещё он любил превышать допустимую скорость на шоссе.
харви было без недели пять, когда его отец умер на больничной койке от полученных повреждений в следствии дтп, не приходя в сознание.
в семье колфилд больше никогда не будет машин.
харви десять, и у него прекрасно получается обманывать мать. вместо походов на воскресную службу, он прячет крестик в кармане джинс и бежит на баскетбольную площадку.
миссис колфилд относится к тому странному, но распространённому типу верующих, которые празднуют рождество, пасху, носят атрибуты и заставляют своих детей молиться перед едой, но, в сущности, ни черта не знают о христианском учении и никогда не назовут вам все десять заповедей, однако с радостью прокричать какой вы рассадник грехов.
харви носит свитера и рубашки с длинными рукавами, закрывая ежедневно обновляющиеся синяки и ссадины от матери.
харви обожает возиться в земле на заднем дворе, раскапывая жуков и червяков. в тайне от мамы даже заводит муравьиную ферму, которая быстро и самостоятельно вскоре съезжает на кухню.
миссис колфилд решает, что лучше купить сыну книги о животных, чем держать их в доме.
миссис колфилд не может злиться на сына.
но каждый день харви просит мать не кричать на карен.
каждый день он просит карен не кричать на стену.
замкнутый круг.
харви уже сам не уверен, что его сестра – нормальная.
монетка брошена.
в пятнадцать харви понимает, что всякая религия – это сказки для взрослых.
харви носит длинные волосы, выкрашенные в пепельный блонд дешёвым осветлителем, которым завидуют все одноклассницы, драные джинсы, купленные на гаражной распродаже, и гладко выглаженные белые рубашки. он любит несочетаемости.
он больше не убегает на спортивные площадки и не пытается раскопать траншеи во дворе, а проводит время в библиотеке, потому что мироустройство преображается, и из непонятного божьего промысла становится логичной системой физических и химических явлений.
харви заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и смущённо улыбается девушке, сидящей за соседним столом. он знает, что привлекателен и нравится многим. но ему каждый раз неловко за свою внешность, потому что строение мезотелия заводит его больше, чем короткие юбки одноклассниц.
харви не любит крик, поэтому совершенно спокойно говорит матери, что любит её, но в советах больше не нуждается. та только качает головой, но не перечит. главное, что её мальчик – один из лучших в классе, имеет прекрасные перспективы для будущего и не слоняется с плохими компаниями. не то что его сестра.
харви – гордость семьи, карен – проклятая.
харви слышит, как его она каждый вечер, стоя на коленях, повторяет: «святая мария, матерь божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. аминь»
мать надеется, что молитва сможет спасти её дочь от одержимости. харви лишь пожимает плечами.
харви двадцать два, и он дипломированный бакалавр биологии. харви – умница, душа компании, тот у кого всегда можно было списать лабу. вокруг него вьётся красавица арлин, пытаясь утащить на очередное совместное фото.
харви всегда смотрит вслед проходящим мимо девушкам. редко задерживает взгляд больше пяти секунд, пытается познакомиться – ещё реже. ему нравится это лёгкое и непринуждённое ощущение вечной влюблённости. но, кажется, по-настоящему полюбить кого-либо он не в силах.
мама гордится харви. она говорит, что у него прекрасное будущие в научной среде, ведь он уже смог опубликовать две статьи в рецензируемых изданиях.
харви справляется исключительно благодаря своему усердию. его нельзя назвать неординарным. тесты icq, которые он сам подвергает некому сомнению, не выявляют в нём гения. поэтому ему остаётся лишь пропадать вечерами над книгами и конспектами, пытаясь стать лучшей версией себя.
харви смеётся звонко и беззастенчиво. у харви вся жизнь впереди, в нём кипят эмоции, идеи, планы. он готов свернуть горы и покорить мир, благодаря своим знаниям.
карен не приходит на выпускной брата.
карен говорит, что слышит голоса, видит силуэты, и они ходят за ней.
харви знает, что это просто игра воображения. наш мозг дорисовывает логичные, по его мнению, картины. дьявол в мелочах – в тени на стене, в силуэте, выглядывающим в тёмном коридоре, в остатках кофейной кущи на дне белой чашки.
карен кричит, бьёт кулаками в грудь харви и постоянно плачет.
«они убивают меня, харви. пожалуйста, спаси меня. я не могу. я больше не могу.»
харви повторяет, что всё будет хорошо и отсыпает горсть таблеток.
харви уверен, что весь мир подчиняется науке.
харви двадцать пять, и он пытается понять свою сестру.
харви вместе с ней ходит к людями, называющим себя экстрасенсами, медиумами, магами и прочими специалистами по паранормальным делам. но с каждым визитом они только больше раздражают. большинство из них – обычные шарлатаны, которые даже не стараются. кто-то действует более изощрённо и аккуратно, даже на какой-то момент поражая харви.
но всё безуспешно.
он перелопачивает книги, статьи и веб-страницы в поисках информации, которая дала бы адекватный ответ на происходящее с карен. он старается вписать её поведение в известные ему факты, но называть свою сестру психически нездоровой он не хочет.
карен тащит его к астрологам - харви скрипит зубами, но соглашается. те говорят много, запутано, обещают карен прекрасную, наполненную событиями жизнь, отмечая её феноменальные способности.
харви готов поклясться, что эти же слова могут быть адресованы и ему.
карен носит на шее подвеску в форме солнца, которую ей дал астролог и зарядил энергией экстрасенс. карен надеется и верит, что это ей поможет.
харви обещает быть с карен не смотря ни на что, покупая ей очередную партию лекарств.
монетка падает.
харви двадцать восемь, когда мать сообщает, что карен умерла. в её голосе нет ни капли горечи, только облегчение.
харви вспоминает, что последний раз видел сестру не больше двух недель назад. карен говорила, что её таблетки больше не помогают, голова постоянно болит и она не может нормально спать.
у карен впалые щёки, стеклянные глаза и трясущиеся руки. она говорит сбивчиво и просит помощи. харви обнимает её, обещает, что всё наладится, предлагает переехать к нему. он найдёт ей нового врача.
карен кричит, что он ничего не понимает. что никто её не понимает.
соседка нашла карен в окровавленной ванне. на тот момент она была мертва уже пару часов. все зеркала в небольшой комнате, что снимала девушка были разбиты, а вещи перевёрнуты.
на похоронах харви спрашивает, действительно ли это было самоубийство. мать кивает и смотрит на закрытый гроб, сожалея, что не получится отпеть.
харви больше не спрашивает ничего.
харви двадцать восемь, и от него уходит очередная девушка. его это не расстраивает. в голове рой мыслей и ни одна из них не посвящена женщине.
эмбер – прекрасная, умная девушка, практикующий юрист. по словам мамы «идеальная жена». но харви «неидеальный муж».
эмбер говорит, что ему не нужна женщина. он сам хорошо справляется со своей жизнью.
эмбер говорит, что он не умеет заботиться о других.
эмбер говорит, что он не способен любить.
харви выдыхает. после смерти карен он посвящает время своей научной деятельности и общению с теми, кого хочется призирать.
харви теперь ходит к медиумам, экстрасенсам и им подобным в одиночку. он спрашивает, что произошло с его сестрой. он не находит ответа.
сотни тысяч книг, сотни людей, миллион фраз, от которых хочется лезть на стену.
медиумы. призраки. голоса.
харви не верит. не может верить.
он разговаривает с людьми, которые доказывают ему, что существует нечто за гранью привычного мира. что не всё можно объяснить при помощи формул и измерительных приборов.
харви часами смотрит видео с паранормальными явлениями, которые все как на подбор ужасного качества и больше похожи на зрительные искажения.
эмбер говорит, что он скоро с ума сойдёт со своими призраками.
харви не спорит.
вспышка.
харви тридцать один, и он не понимает, что происходит.
он пьёт третью чашку кофе за час и пытается систематизировать найденную информацию. по дому раскиданы размытые фотографии, флешки с гигабайтами видео, которые ему присылают люди.
смотрите, учёный ищет призраков. ещё немного и до зелёных человечков дойдем. или они серые?
харви хватается за голову и шепчет: «что я делаю».
харви становится невыносимо от того, что он не может объяснить. что все его знания абсолютно бесполезны. он смотрит тв-шоу в прайм-тайм, где люди с экстраординарными способностями ищут потерянных в лесу, узнают причину смерти по фото. смотрит и абсолютно не верит.
харви старается не погрязнуть в собственноручно вырытой яме. он ходит в бар по пятницам с коллегами, легко флиртует со старшекурсницами и посещает бейсбольные матчи.
у харви есть всё – работа, друзья, любимые люди, интеллект, обаяние. у него прекрасные перспективы.
каждый день харви приходит в университет и с энтузиазмом рассказывает о том, как устроен мир.
каждый день этот мир потихоньку рушится.
харви впервые в жизни нуждается в поддержке и хватается за кучерявого мальчика.
что ты делаешь. он ещё ребёнок.
харви прижимает его к себе, чувствует дыхание, пытаясь разделить одно на двоих, и клянётся, что пойдёт за ним даже в ад, каким бы он ни был.
я хочу верить, исайя.
***
- phd биологии
- ненавидит громкие звуки и крики
- редко читает художественную литературу
- курит почти пятнадцать лет с частыми и безуспешными попытками бросить
- обожает женщин в ужасно узких юбках-карандаш
- не любит привязываться к людям
- сносно готовит. без изысков, но съедобно
- никогда не вытаскивает чайные пакетики из чашки
- абсолютно не верит в приметы и астрологию
- обладает эйдетической памятью - с лёгкостью запоминает любою зрительную информацию. на слух воспринимает плохо
- не умеет водить машину
Когда Леон предложил Гере перебраться из Вашингтона к морю, он не знал к чему это приведёт.
Он хотел не этого. Совсем не этого.
Невозможно – так Леон характеризовал одним словом их пребывание в этом месте. В Джексонвилле не хотелось жить, из него хотелось бежать со всех ног. Леон придумывал тысячу причин, почему этот город ужасен, почему им стоит собрать чемоданы и уехать. И не одной, почему им нужно здесь существовать. Жизнь для Леона в этом месте даже не представлялась возможной.
Но Гера просила остаться. Она даже себе не даёт право выбора.
Каждый день он просил её – «Давай уедем. Я же знаю, тебе тоже здесь не нравится. Что мы здесь делаем?»
Она молчала – он злился. Кричал, спрашивал, что происходит, почему у него ощущение, будто они ходят по минному полю в разгар боевых действий.
В Джексонвилле с Герой стало невозможно разговаривать.
Между ними появились недомолвки. Снова.
Леон чувствовал, что город кишит не-людьми, такими же как Гера, такими же как он. Чёрт знает, что привело весь этот богический сброд в одно место, но точно не случайность и ничего хорошего ждать не приходилось.
Враги-опасность-бессонница.
Даже в Вашингтоне Леон не был столь настороженным. Незнакомый город таил в себе опасность на каждом перекрёстке, из любого тёмного угла могло появиться чудище из ночных кошмаров. В этом месте не спалось уже ему самому. Дом, который они сняли, был намного меньше их предыдущего, но безопасным Леон его точно не считал. Он мог всю ночь ходить по комнатам, проверяя двери и окна, открывая и закрывая плотные шторы, переставляя мебель, которая его раздражала. Реже, он садился рядом с Герой и проводил в неподвижном состоянии по нескольку часов, пока она не проснётся, с первыми солнечными лучами за окном, повторяя: «Давай уедем».
Гера говорила «потерпи». Леон рычал и повиновался.
Каждый день он всё крепче сжимает её руку в попытке защитить.
Он не хочет думать, что однажды его может не оказаться рядом.
Он не хочет думать, что однажды его сил не хватит.
Обычно Леон не сопровождал Геру на работе. Адвокатская деятельность вгоняла его в сон, а в судах ему было физически некомфортно из-за скопления людей. Но ничего «обычного» в их жизни не осталось, поэтому он, не спрашивая, сообщил, что не отпустит её одну, а сядет в числе обычных людей в зале куда-нибудь на задние ряды. Он перестал отходить от неё, оставлять её одну где бы то ни было. Он буквально стал её тенью.
До здания суда они ехали молча – он за рулём, следя за указателями, потому что не мог в совершенстве запомнить новую местность, она – рядом, пробегала глазами по кипе бумаг, которая последние дни была постоянно в её руках.
Леон спрашивал её о деле, скорее из вежливости, чем настоящего интереса и глубоко не вникал в подробности. Всё, что он знал – обратилась женщина, обвиняющая мужа в насилии.
Должен ли Леон ей сочувствовать? Вероятно. Должен, но не мог.
Сам не понимая почему, он знал, что реагировал на внешние обстоятельство ненормально. Чаще всего – холодно и отстранённо. Ему были не понятны человеческие переживания и страхи. Может ли бояться тот, кто по своей природе приносит ужас другим? Может ли зверь чувствовать кипящий в жилах ужас, затуманивающий рассудок? Может ли животное впадать в панику?
Может ли лев чувствовать, как человек?
Гера смеялась и говорила, что для него это – нормально.
Нормально – не понимать людей.
Нормально – ничего не чувствовать.
Нормально – быть не человеком.
До здания суда они ехали молча. Он думал, что всё это какая-то нелепая игра, правила которой ему не объяснили. А она была его единственный смыслом идти до конца.
Леона раздражало большинство женщин на каблуках. Звук их шагов, отбиваясь о кафельный пол, разносился под длинному коридору, создавая иллюзию то ли стада диких зверей, жаждущих заполучить новую добычу, то ли как метронома, отбивающего последние мгновения спокойной жизни.
До самого начала заседания, Леон стоит рядом с Герой, периодически сжимая её руку и отпуская какие-то глупые и нелепые шутки. Не то чтобы его особо весело происходящие, но слишком натянутая атмосфера была через чур напускной.
Леон надеялся, что это закончится быстро, и они отпразднуют с Герой успешное первое дело в этом богами облюбованном месте.
Наш суд – самый гуманный и честный суд в мире, правда?
Женщина рядом с Герой (Леону бы запомнить её имя, но он даже не пытался) кивает в противоположную сторону зала с остекленевшими глазами и подрагивающими губами. Он оборачивается и окидывает взглядом мужчину – ничего примечательного, да и с виду не скажешь, что он похож на домашнего тирана.
Леон не знает, действительно ли эта женщина – жертва насилия или просто решила срезать денег с надоевшего супруга. Для Геры любой суд – игра, а он будет рядом в момент её победы.
Леон провожает взглядом Геру, проходящую вглубь помещения к своему месту и сам садиться на край деревянной скамьи рядом с дверью. Чтобы быстрее сбежать, если станет до одурения скучно.
Раз – вздох. Два – выдох. Три – вдох.
Почему так душно?
Леон слышит слова, что произносит сначала Гера, потому мужчина – Каид.
Он слышит слова. Он чувствует жар внутри.
Он не человек.
Бинго! Много же времени тебе потребовалось, благородный лев, чтобы понять. Теряешь сноровку.
Леону хочется ударить себя по лбу. Это дело с самого начало не сулило ничего хорошего. Это существо, что сейчас стояло в нескольких метрах от него и пристально смотрело на Геру, не внушало доверия.
Проклятье. Мало вероятно, что он выкинет что-нибудь на виду стольких людей. Но кто он? Что он? Они могут объявить перерыв?
Леон чувствует, что пахнет палёным. Ему кажется?
В Джексонвилле слишком удушливый климат.
