ты ошибка природы, джеймс. язва на тонком нёбе приличного общества. вальяжно раскинувшись на дряхлом кресле, выпускаешь колечки дыма в лицо нравственности и морали. ты гниющее изнутри существо, которое все никак не сдохнет. без тебя – всем было бы легче.
тебе плевать. плевать на дрожащую мать, пытающуюся вытащить тебя их этого болота, в котором ты все больше увязаешь. плевать на отца, который, ты уверен, больше всех будет пить на твоих похоронах. плевать на весь этот грёбанный мир с его порядками, нравами и устоями. ты несёшь все самое мерзкое, что может быть в человеческом существе. и плевать на рай или ад. бог давно тебя покинул. остаётся только молиться дьяволу, что б хоть во что-то верить.
- во что ты веришь, джеймс?
- в блэкджек и шлюх. вот что всегда будет вечным.
я подношу к тебе зажигалку – ты закуриваешь. это называется взаимовыручка. красивое слово, правда, джимми? такое тебе неизвестное, новое. ты говоришь, что у тебя нет друзей. так пару приятелей, товарищей, собутыльников. и вокруг всегда так много людей. они кружатся вокруг, что-то говорят, заглядывая прямо в лицо, но не смотрят в глаза. ты слышишь эту неприкрытую лесть и так хочется врезать. разбить смазливую физиономию очередной человеческой особи, независимо от пола, которая так и норовит подойти поближе, прикоснуться своими сальными пяльцами к тебе, такому мраморному. это мизантропия? нет. тебе просто не нравится окружающее тебя общество. ты в него не вписываешься, а оно подавляет тебя, подгоняет под свои рамки, превращая в одного из миллионов одинаковых идеалов. тех, на ком держится этот мир. право слова, тебе нельзя доверять мир. ты же разнесёшь его к чертям.
- скажи мне, ты всегда был такой тварью? 
- да. во мне всю жизнь растили то, что ты называешься сволочизмом. хотя, это слишком грубо. я бы назвал это адаптацией. естественный отбор, ничего не поделаешь. или ты, или тебя.
пустое сердце бьется ровно. тебя ничего не тревожит. кидаешь с размаха ненавистный телефон, который трезвонит не переставая, раздражая твоё хрупкое состояние покоя. ты выводишь бисерным почерком какие-то слова о любви/ненависти на мятых клочках бумаги. через пару минут их постигает так же участь, как и сотни других – они сгорают в пламени камина, так и не дойдя до адресата. вглядываешься тлеющие угольки взглядом человека, потерявшего всякий интерес к происходящему вокруг, но видящего что-то прекрасное в этой маленькой смерти письма о любви/ненависти. ты чёртов несостоявшийся эстет. валяешься в компании «удушья» паланика, повторяя: «моя цель — быть механизмом волнения в человеческих жизнях». проржавевшей механизм, если быть точным. в тёмной комнате обнаруживаешь себя измученным, изувеченным. ты старый пёс, джим. дряхлый, некому не нужный пёс. кобель уставший от своего существования.
- когда ж ты наконец сдохнешь?
- я джентльмен. сначала пропущу всех вперёд. 
эти медленно-тянущиеся дни и ночи. ты подгоняешь себя то музыкой, то наркотиками, то беспорядочными связями. впрочем, постепенно, это становится фоном твоих мучений. умираешь от собственного яда. самоуничтожение – твой крест. твоё проклятие за всё что имеешь. время отказывается тебя лечить. оно, как самый искусный маньяк, вводит в организм идеально отмеренную дозу отчаяния. идеальная боль ломает кости – ты улыбаешься. идеальная боль рвёт мышцы – ты улыбаешься.
чудовище внутри ликует.